Билби (2018)
История билби, который стал невольным защитником беспомощного птенца.
История билби, который стал невольным защитником беспомощного птенца.
Конец XVIII века. На городской площади Лемберга (ныне — Львов), находящегося под австрийским гнетом, идут торги живым товаром. Это вызывает недовольство прибывших в город казаков во главе со студентом Максимом Зарубой, за что бунтовщиков арестовывают. Проявляя смекалку и находчивость, герои захватывают корабль, атакуют крепость — и освобождают невольников.
Волшебная страна Медландия расположена на острове. Сюда почтальон доставляет посылку c маленьким мальчиком. Он вырастает в храброго искателя приключений. На поезде-вездеходе Джим отправляется через океан и пустыню в город Драконов, чтобы спасти принцессу.
Я попросил Искусственный Интеллект:
«Напиши рассказ в стиле Достоевского. Не более 400 слов. Тема: Ян и Оля летят на Марс.»
И вот что выдал ИИ:
В тёмном, мрачном уголке лаборатории, пропитанной запахом химикатов и загадочной научной аппаратуры, сидел Ян Альбертович Дененберг, погружённый в свои мысли. Его взгляд был устремлён на окно, за которым простиралась бесконечная тьма космоса. Рядом с ним, облокотившись на стол, сидела Оля — его спутница и соратница в этом необычайном предприятии. Их задача была не просто амбициозной, но грандиозной — они готовились к полёту на Марс.
Оля была женщиной необычайного ума и красоты, её глаза отражали глубокую внутреннюю борьбу, скрытую под маской уверенности. Ян, напротив, выглядел измученным и растерянным. Он давно уже перестал верить в простые человеческие радости, его сознание было пронизано тревогами и сомнениями.
— Ян, — тихо произнесла Оля, её голос дрожал. — Ты думаешь, мы справимся?
Ян поднял на неё тяжёлый взгляд, в котором читалась вся глубина его сомнений.
— Оля, мы идём туда, куда никто ещё не ступал. Марс — это не просто планета, это символ наших надежд и страхов. Ты ведь знаешь, что эта экспедиция может стать для нас последней.
Оля опустила глаза. Её мысли были полны тревог. Они оба понимали, что их полёт — это не только научный эксперимент, но и испытание для их душ. В каждом из них кипели противоречия, страхи и мечты.
— Ян, — снова заговорила она, пытаясь скрыть свои слёзы. — Мы должны верить. Ведь если не мы, то кто?
Ян задумался. В его душе разгорелась борьба. Он видел в Оле не только спутницу по экспедиции, но и женщину, которую он любил всей душой. Он понимал, что их судьбы связаны узами, которые невозможно разорвать.
— Ты права, Оля, — наконец произнёс он. — Мы должны идти вперёд, несмотря на страхи и сомнения. В нас есть что-то, что больше нас самих. Это стремление к звёздам, к новому миру. Мы не имеем права отступать.
В их глазах зажглась искра решимости. Они знали, что путь будет трудным и опасным, но они были готовы. Ян и Оля взялись за руки, чувствуя, что вместе они смогут преодолеть любые преграды.
И вот, в этот момент, когда космический корабль начал свой обратный отсчёт, они понимали, что их полёт — это не только путешествие на Марс, но и путешествие в глубины их собственных душ. Они знали, что там, на красной планете, их ждёт нечто большее, чем просто научные открытия. Их ждала истина о самих себе, о своих страхах и надеждах, о любви и вере.
Корабль вздрогнул и устремился в космос, оставляя за собой Землю и все её тяготы. Ян и Оля, крепко держа друг друга за руки, летели навстречу неизвестности, зная, что только вместе они смогут найти ответы на все свои вопросы.
Звездные войны: Сказания о джедаях (Star Wars: Tales of the Jedi) от Disney+, 1 сезон. 2022г.
История двух джедаев — Асоки Тано и графа Дуку.
Кинопоиск: 7.8 * IMDb: 8.2.
Путь к совершенству сложен и безграничен. Каждый на пути ясно понимает, нет предела «его величеству …» Но одно событие из мира воображариума заставило усомниться в незыблемости данной аксиомы.
Итак, средние века. Дно краха цивилизации. Воин, революционер, ученый, любая роль на выбор. Естественно, выбираем воина, что ты, простак какой-то, заниматься алхимией в средние века. С алхимией разовьёшься до уровня псевдоучённого с псевдопремией и тупик, в революции, как известно, первую линию рано или поздно убирают. Альфа-самцов убивают соперники, а политиков подставляют, потому как известно, политика – дело стайное. А вот воины – совершенно иное. Их чтят и проклинают, бросают венки на могилы и оплакивают, «со щитом или на щите» это про них.
Итак, ты начинаешь путь с военной массовки. Прошёл одно сражение, повезло, выжил, участвовал во втором, был ранен, но победил врага. В третьем и вовсе оказался в плену, но в ходе сложных переговоров вернулся домой, обласканный славой и признанием. В будущем роль полководца, любимчика женщин и пример подражания молодому поколению. То, что убивал без зазрения совести, брал в плен, а где-то и откровенно издевался, оставим в тени. Ты же герой, идущий к совершенству. И вот, достойная смерть и вселенские проводы.
Загробный мир непрост. Под сенью благоухающего парка, усыпанного лепестками диковинных цветов, где ты с удовольствием потягиваешь папироску, сидя в раскачивающейся беседке, подходит взъерошенный человек с трубкой во рту. В безмолвном взгляде ты читаешь его, как открытую книгу.
Перерождение. Время великих открытий и замечательных побед нового мира. Территории расширяются и уже непонятно, кого встретишь на пути. Аборигенов ли с палками или слаженную армию маленьких узкоглазых людей. А может и вовсе инопланетян каких-нибудь. И теперь твоя слава не в войне двух армий, кланов или стран. В сражении участвуют племена, создаются хитрые альянсы и разыгрываются «многоходовочки». И вот ты уже не просто воин и желанная персона, но и стратег, и переговорщик, и даже немного персонаж системы. И снова ты идёшь через тернии ещё не к звёздам, но уже к вершинам горных хребтов, пусть и не самых высоких. Кровь чёрных, белых, метисов и аборигенов льётся по твоим рукам и возносит в ранг бога. Но всё же ты даёшь осечку и в заговоре умираешь. Ничего страшного. Слава твоя всё равно больше, чем у тебя предыдущего.
Довольная ухмылка тебя взъерошенного и упавшая папироска удивлённого тебя предыдущего меркнут в тени появления нового персонажа. У беседки становится жарко. Появляешься ты в ярком мундире, ботфортах, остроконечной шляпе, чулках, панталонах, сюртуке со шпагой наперевес, и, о благое недоразумение, в женском парике. Первые чертыхаются и плюются, столько старались, а превратились в женоподобное создание.
Но ты третий презрительно усмехаешься. Взгляните на каскад наград на груди. Такое доселе не снилось ни одному полководцу. Что толку победа в сражении, когда на кону выигрыш в войне. И мнимое управление десятками тысяч, когда на кону сотни, если не миллионы бойцов. А их семьи, ожидания народа, двора и самого императора. Тут не до мечей и пушек. Тут мушкеты, строевая выучка, дисциплина и выверенный расчёт. И ваше кунг-фу мало пригодно для меняющегося мира. Как и вы сами. Ну и, конечно, слава. Цифры, статистика, выверенных расчёт. Сотни тысяч павших, миллионы разрушенных семей. Ты пьёшь из бокалов кровь поверженных и умываешься слезами их матерей. Никого до тебя третьего не упоминали в учебниках, а это значит, история запомнит только третье перерождение. И, кстати, самую высокую гору мира покорили тоже с твоего благословения.
Ты первый плюхаешься в беседку и достаёшь новую папиросу. Обидное третье место неудачника. Ты второй теребишь шевелюру и поджигаешь трубку. Ни один новичок так дерзко не ставил тебя на место. Видимо, действительно лучший. Ты третий улыбаешься, гордо задрав голову и поглаживая белоснежные локоны.
Из глубины парка выходит новый персонаж.
- Да чтоб тебя, - чертыхается первый, - сколь вас?
Этот совершенно не настроен хвалиться. Никакого величия и надменности.
- Что вы знаете о войне? – говорит он устало, - дурачество ваши войны, не более.
Одет он просто и безвкусно. Кирзовые сапоги, суконные штаны зелёного цвета и такой же пиджак.
- Да у вас и наград то нет, - смеётся третий, - эка как вы меня посрамили.
Действительно, на груди два значка высшей степени отличия, на плечах погоны со множеством звёзд. Куда уж тут тягаться с завешанными грудями тебя третьего.
- Единственное, что хочу сказать, - говорит четвёртый, устав слушать усмешки и восклицания третьего, - ваш мир был наполовину изведан, а в моей битве участвовал весь земной шар. Пять миллионов убитыми, не меньше.
- Во как выстрелил, красавчик! – вскочил первый.
Второй сдержанно похлопал.
- Как вы сами знаете, разница в масштабах бытия, - добавил четвёртый, закуривая любезно протянутую первым папироску, - и в этой войне я выиграл, а вы дальше радуйтесь своим потешным победам. Памятники, книги, признание, всё это детские глупости…
- Только и можете, что масштабами хвастаться, - теребя маникюр, парировал третий, - может, на вашем месте я бы выиграл без единой капли крови.
- Возможно, - вздохнул четвёртый, - но скорее проиграл бы, не успев и гавкнуть. Из той же оперы, упоминалось о покорении самой высокой горы… Так вот, мы в космос полетели. С всеобщего, так сказать, благословения. Чтоб оттуда стрелять по врагам.
Повисла молчаливая пауза. Каждый остался при своём мнении. Бесшумной походки нового персонажа никто не заметил.
- Приветствую, - поклонился ты пятый в элегантном костюме тройка, снимая шляпу.
- А вы говорите, кунг-фу бесполезно, - испугался ты первый, - одним бы махом избавился от всех звёзд и сказке конец.
- В чём, собственно, суть спора? – спросил ты пятый.
- Ну как же, - всплеснул руками ты второй, - вы, друг мой, достигли величия в вашем мире.
- Величия? - повторил ты пятый, - а что есть величие в вашем понимании?
- Вот простофиля, - рассмеялся ты третий, - раз не знаешь о величии, значит, и близко к нему не подобрался. Величие – это слава, признание, песни, памятники, поклонение.
- Вы знаете, что идолопоклонничество – страшный грех, - парировал ты пятый, - возомнили себя богами или святыми? Пошли на поводу вневременной моды? Как бы этот парк не посетило карающее пламя возмездия.
- Пламя чего? – удивился ты четвёртый.
- Вы говорите о вершинах, небесах, звёздах… но вы ни разу не были на дне океана. Ни разу не оплакивали убитых вами, не протягивали руку помощи, выскочив из судьбоносной колеи собственного самомнения. И даже теперь, по ту сторону жизни, где всем плевать на ваше прошлое бытие, вы до сих пор лобызаетесь и спорите, кто лучше. Не считая жертв.
- Ты сам то кто? – спросил четвёртый.
- Я убивал таких, как вы, - ответил пятый, - надменных, никчёмных, говорящих голов, которые возомнили себя игроками, хотя не достойны и роли пешечного мяса. Чьё «я» затмевает солнце, а эго поглощает народы.
- Тут как оказался? – спросил после некоторой паузы ты второй, - умер?
- Нет, - буркнул пятый, вскидывая кольт, - вас спасать пришёл.
В кустах показалась шестая фигура. Её тень вихрем заскользила вокруг беседки, поднимая лепестки над головами. Синхронно поверх лепестков засвистели пули, полукругом скользя за тенью. Все пятеро звёздных тебя упали на колени. Шестой исчез и лепестки опустились на землю.
- Это ещё кто? – взвизгнул ты третий, поправляя парик.
- Наш антипод, - ответил пятый, - дитя, проклинающее предыдущее поколения. Но сильнее всех нас вместе взятых. Он вернётся и покарает нерадивых предков. Я отсрочил его приход, и даю последнее наставление. Система циклична. Вы обнулитесь и начнёте заново. Живите по-настоящему, и забудьте о ерунде и величии. Иначе я сам приду и всех вас Возвеличу. Теперь уже посмертно.
Высокая рубленая изба с двускатной глиносоломенной крышей и крытой площадкой перед входом одиноко стояла на опушке берёзовой рощи. Округ неё расположились бревенчатые постройки несколько меньшего размера. Всё подворье по широкому периметру опоясывала ограда, сплетённая из тёсаных жердей различной толщины.
Изба как изба, двор как двор. Типичное славянское селище. Но одна существенная деталь всё же отличала его от прочих поселений. На несколько вёрст вокруг не имелось больше ни одной живой души. А это было уже совсем не характерно для славянского народа, который предпочитал жить сообща, образовывая крупные родовые общины. Впрочем, из каждого правила бывают исключения. Возможно, к таким вот исключениям и относились сиротливо ютящиеся возле самого леса хозяйственные постройки.
***
— Веселина, душа моя! Дома твой Яромир!
Крупный мужчина тяжело опустился на низкую скамью, стоявшую возле крытого крыльца массивной бревенчатой избы. Утерев кулаком пот со лба и откинув назад мокрые спутанные пряди русых волос, он расслаблено протянул утомлённые ноги, сбросив пыльные онучи наземь. Навалившись спиной на шероховатое бревно сруба, мужчина пошевелил усталыми пальцами, наслаждаясь прохладой зелёной травы. Несмотря на то, что солнце уже почти скрылось за горизонтом, духота стояла невыносимая, и наступающий вечер лишь слегка смягчил раскалённый воздух.
Из-за овина лениво высунулась собака. Грозно рыкнув для порядка и убедившись, что хозяин оценил её старания, пёс вновь скрылся в тени. Скрипнули подпятники двери, и на пороге появилась улыбающаяся молодая женщина лет двадцати, которая держала в руках большую глиняную крынку, наполненную до краёв терпким хлебным квасом.
— Умаялся, любый мой? На вот… попей кваску холодненького. Только что с голбца подняла…
Мужчина взял из рук жены крынку и жадно припал к ней губами, крупными глотками осушая содержимое и не обращая внимания на тонкие струйки, стекающие по бороде и усам. Наконец, утолив жажду, он, крякнув от удовольствия, поставил посудину на скамью и, прищурившись, весело посмотрел на женщину.
— Ай да милая у меня жёнушка! Ай да догадливая! Знает, что уставшему труженику надобно в первую очередь.
Мужчина встал и обнял жену, ласково поглаживая её по светло-русой косе, спадающей по стройному стану до самых пят.
— Как там Миринушка наша? — слегка отстранился он от женщины.
— Пряжей занялась, песни поёт, да тятьку с работы ждёт, — улыбнулась та, нежно проводя прохладной ладошкой по щеке мужа и вытирая капельки проступившего пота.
— Не рано ли ей за прялкой сидеть? — обеспокоился мужчина.
— Да где ж рано то? Ужо пять годочков нашей кровиночке исполнилось… в самый раз. Пойдём же, любый мой… кормить тебя буду.
Веселина (так звали женщину) потянула мужа за руку, и тот безропотно двинулся вслед, тяжело шлёпая подошвами босых ног по площадке сеней, сбитой из плотно подогнанных толстых плах. Нагнувшись, он вошёл в жилую клеть избы, едва не ударившись лбом о низкую притолоку дверного проёма, и притворно кашлянул в кулак.
— Тато пришёл! Тато!
Раздался детский голосок, звенящий от радости. Навстречу ему со всех ног бросилась девчушка в вышитой незатейливым орнаментом белоснежной рубахе, перетянутой плетёной ленточкой на поясе. Раскинув в стороны ручки, она со смехом подскочила к отцу и обхватила его колени. Мужчина поднял ребёнка и подбросил к потолку. Девочка взвизгнула от восторга и, крепко обняв его за шею, зашептала пухлыми губками на ухо:
— А я тебя давно поджидаю… я слышала, как мамка за квасом в голбец лазила. А я могу прясть уже… и репу варить научилась…
— Ах ты моя хозяюшка! — мужчина крепко прижал дочь к груди. — Помощница наша единственная…
— Это пока единственная, — серьёзно посмотрела на отца Мирина. — Мамка сказала, что скоро у меня братик будет, а потом ещё пятеро… ведь правда, ма?
— Правда, правда… — рассмеялась женщина, лукаво взглянув на мужа из-под длинных пушистых ресниц.
Тот аккуратно поставил дочку на пол и подошёл к Веселине, приобняв её за тонкую талию.
— Неужели люба моя скоро подарит мне сына? Когда же случиться сие радостное событие?
— Так, пожалуй, к зимним морозам и ждать будем, — улыбнулась Веселина, раскрасневшись от столь пристального внимания к своей женской природе. — Давай, Яромир, присаживайся… вечерять будем. А про это самое опосля поговорим.
Она тихонько оттолкнула от себя мужа, который с тяжёлым вздохом и большим сожалением выпустил жену из рук и, подмигнув дочке, уселся на широкую резную лавку. Опустив тяжёлые ладони на крепкий берёзовый стол, он с грустью в голосе произнёс:
— Жаль наши родичи не увидят, не порадуются вместе с нами, не понянчат на руках своих внуков и племянников. Всех сгубили вороги треклятые. Одни мы с тобой, Веселинушка, и остались.
— Не кручинься, Яромир! — женщина подошла сзади и поцеловала мужа в темя. — Теперь ты глава рода нашего и основатель. А родичи наши… видят они всё и радуются… там.
— Так, то-то и оно, милая, что там… — он помолчал немного и проговорил с лёгким надрывом в голосе. — Старейшина одного из родов кривичей… Берислав… пообещал принять нас. Хочешь ли ты этого, Веселинушка?
Женщина покачала головой и, наклонившись к мужу, жарко зашептала ему на ухо, обдавая щёку тёплым дыханием.
— Наш род плавян не исчез, не сгинул полностью, не развеялся пеплом среди пожарища. Ты — начало начал! Ты — продолжатель и основатель рода нашего. Ты — Яромир! Вот увидишь, возродятся плавяне, воспрянут новым семенем, расплодятся и разрастутся по родовым землям нашим. А предки наши и родичи, безвинно павшие под стрелами вражьими, помогут нам. Поднимут дух и укрепят веру. Веришь ли моему слову, Яромир?
Мужчина опустил голову на грудь, но тут же, встряхнувшись, ласково похлопал жену по руке, что мирно покоилась на его натруженном плече. И сказал с улыбкой:
— Верю, Веселинушка… верю. Наполнила ты моё сердце радостью, а дух — крепостью. Да с женою такою мне ни голод лютый, ни мороз свирепый, ни ворог злобный — никто не страшен!
А что, люба моя, не пора ли нам отужинать? А ну… что у тебя в печи? Давай всё на стол мечи!
— Репа моя там… репа!
Сорвалась с места Миринка и, опередив мать, скрылась за холщовой занавеской, что огораживала печной угол от общей горницы. Веселина только руками всплеснула, когда пятилетний ребёнок, пыхтя и покраснев от натуги, извлекал из жаровни печи средних размеров горшок, обернув его прихваткой. С трудом подтащив к столу свою ношу, Миринка пропыхтела:
— Тато, помоги… не поднять… тяжело больно…
Яромир подхватил горячую ёмкость руками и, даже не поморщившись, поставил её посреди стола.
— Вот оно, наше основное блюдо, — рассмеялся он, погладив дочку по голове.
Та, довольная собой, уселась на своё место, гордо поглядывая то на отца, то на мать.
— Ну что же… раз основное блюдо на столе, то и я внесу свою маленькую лепту во всеобщее благоденствие.
Веселина ненадолго скрылась за занавесью и, погремев для порядка кухонной утварью, вынесла каравай ржаного хлеба и крынку с простоквашей. Поставив всё это на стол, она примостилась рядом с дочкой и притихла, глядя на мужа любящими глазами.
— Восславим предков наших, покровителей рода нашего! Да помогут они нам в дни кручины! Да одарят днями сытыми и благолепными! Приступим же к кушанью!
Яромир взял большую деревянную ложку и опустил её в горшок с пареной репой, предварительно отломив приличный ломоть от каравая. Испробовав содержимое, он поднял очи вверх и произнёс, смешно причмокивая губами:
— Ох и сладка репка! Ох и вкусна! Ай, спасибо хозяюшке юной за стряпню столь дивную!
Миринка радостно захлопала в ладоши и защебетала весело:
— Правда вкусно, тато? Я старалась… правда, ма?
— Правда, правда… кушай, давай… не строчи, как сорока, — рассмеялась Веселина. — Знаешь наше правило?
Девочка часто закивала головкой и, пробормотав:
— Когда я ем, я глух и нем, — усиленно заработала ложкой.
Продолжение => https://ridero.ru/books/slavyane_1/
Индюк прям позировал, но индюшка бегала за ним хвостиком и не дала сделать красивое фото((( зараза … и в конечном итоге повернулся и показал жопу